Император Александр III

«Современники вспоминали, что всего больше царь походил на большого русского мужика из центральных губерний: к нему лучше всего шел бы полушубок, поддевка и лапти. Сходство с мужиком усиливалось от его густой, мягкой и чуть волнистой рыжеватой бороды. Он был настолько выше и крупнее обыкновенных людей, что, появись Александр Александрович в любом костюме, все обратили бы на него внимание.
Государя нельзя было назвать красивым, да и по манерам он походил в чем-то на бурого медведя, причем был не столько мускулист, сколько полноват и даже толст. Но царь производил сильное впечатление спокойствием своих манер и, с одной стороны, крайней твердостью, а с другой - благодушием в лице. Встречавшиеся с ним попадали под обаяние необыкновенной уверенности в себе и мощи, исходивших от императора.
Недаром живописец Васнецов запечатлел русского государя на знаменитом полотне «Богатыри».

Александр II
Александр III
Император Александр II
Император Александр III

Наиболее зоркие свидетели отмечали разницу в характерах отца и сына - Александра II и Александра III. Покойному императору, указывали они, всегда недоставало именно инстинктивного чувства своего положения, веры в свою власть, какие были присущи молодому государю. Александр Николаевич не верил в свое могущество, как бы реально оно ни было. Он всюду подозревал противодействие и, раздражаясь собственными сомнениями, сам создавал это сопротивление вокруг себя. Благодаря этому прежнего императора больше боялись, чем любили. И, несмотря на его смирение, влияние на него имели только льстецы, отчего Александр Николаевич в конце жизни оказался в плохом окружении и попал в руки дурным людям.
Чувствуя себя слабым, писала фрейлина А.Ф.Тютчева, покойный государь не доверял самому себе, но еще менее доверял другим. Выбирая людей, он предпочитал ничтожества, полагая, что над ними легче властвовать и направлять их, тогда как, напротив, они более склонны к обманам и лести. Слабость характера Александра Николаевича делала его непоследовательным и двойственным во всех его словах, поступках и отношениях. А это в глазах всей России дискредитировало саму власть и наконец привело страну в состояние самой плачевной анархии.
Прекрасные реформы Александра II, мягкость и великодушие его характера должны были бы обеспечить ему восторженную любовь русского народа. А между тем он не был государем популярным в истинном смысле слова. Народ не чувствовал притяжения к нему, потому что в самом императоре совершенно отсутствовала национальная и народная струна.
Человеческая природа такова, тонко отмечала Тютчева, что люди более ценят других за людское в них, чем за их дела. По своему характеру и уму покойный император был ниже тех дел, какие он совершил. Обладая неисчерпаемой добротой и великодушием сердца, Александр Николаевич был лишен силы характера и ума. Став императором, он сделал большую ошибку, желая производить на окружающих впечатление властное и величественное - по примеру государя Николая I, у которого выражение властности проявлялось естественно, в то время как для Александра II это была маска, и порою карикатурная, придававшая ему скорее нечто отталкивающее. В чертах же Александра III, наоборот, проступала природная энергия и сила, исполненная честности и доброты.
Александр IIIОн был подлинным наследником своего великого деда и не раз повторял себе, словно завет, строки дневника Николая I, которые тот написал за несколько дней до кончины: «Вступая тридцать лет тому назад на престол, я страстно желал знать правду, но, слыша ежедневно лесть и ложь, я отучился отличать правду от неправды».
Эти уроки деда были тем более существенными, что они пали на благодатную почву: Александр III обладал благороднейшим и, как отмечали современники, именно царским сердцем. Врожденное благородство царя не было и не могло быть испорчено жизнью. Ведь наследнику русского престола не было нужды ради своего положения или положения своих ближних кривить душой и закрывать глаза на то, чего не хотелось бы видеть. В этом главное отличие монархического престолонаследия от так называемого «народного избранничества».
Демократическая, выборная власть поневоле портит и развращает человека. Претенденту приходится ради ее достижения подсиживать, клеветать, чернить соперников, буквально по их головам взбираться на человеческую пирамиду. Жажда власти, с ее материальными и эгоистическими интересами, которая так часто портит сердце политика, локтями расталкивающего своих конкурентов, далека и чужда наследнику российского престола с его глубокой убежденностью в божественной предначертанности титула монарха. Сам Александр III, как вспоминали современники, был человеком небольшого, ординарного образования, не сразу мог охватить и постигнуть все, что предлагалось ему министрами и чиновниками, нуждаясь подчас в долгом, самостоятельном изучении того или иного вопроса. Иными словами, у него был небольшой ум рассудка, но совершенно громадный, выдающийся ум сердца, что в его положении было несравненно важнее. Наконец, государь обладал совершенно выдающимся благородством и чистотой нравов и помышлений. Как семьянин - это был образцовый семьянин; как хозяин - образцовый хозяин, у которого слово никогда не расходилось с делом. Если Александр III в чем-то был не уверен, он мог смолчать и выжидать; зато если он принимал решение, на его слово можно было рассчитывать как на каменную гору.
Вот отчего русский император пользовался, с одной стороны, доверием и уважением всех своих приближенных, а с другой стороны, что еще гораздо важнее, - уважением и доверием всего света».
// Михайлов О. Забытый император: исторический роман.

Иллюстрации:
Александр II Николаевич. Император и Самодержец Всероссийский // Российский царственный дом Романовых / К.А.Бороздин. - [СПб]., б.г.
Александр III Александрович. Император и Самодержец Всроссийский // Российский царственный дом Романовых / К.А.Бороздин. - [СПб]., б.г.
Александр III // В память священного коронования Их Императорских Величеств в Москве, 15 мая 1883 года: художественно-литературный коронационный альбом с подробным описанием всех церемониалов и торжеств, и с рисунками главных событий священного коронования / сост. О.И.Лашкевич. - СПб., 1883.